В 1903 году Сергей Малютин покинул Талашкино, и княгиня Тенишева пригласила на его место молодого и даровитого художника Алексея Прокопиевича Зиновьева. Вместе с ним в мастерских начинает работать и Владимир Владимирович Бекетов. Оба художника, выходцы из крестьянских семей, были выпускниками Строгановского художественно-промышленного училища. Знание основ конструирования давало им бесспорные преимущества перед живописцами в разработке проектов мебели.
С их приходом в Талашкине начинается новый период. «Сказочный» малютинский завершается и на смену ему приходит более логичное конструктивное построение мебели. В ее форме и декоре уже присутствуют идеи «неорусского стиля» с присущими им утонченной стилизацией изобразительных мотивов и символизмом образов.
В мебельных трнитурах Зиновьева ощущается связь с назначением каждой конкретной комнаты - гостиной, кабинета, прихожей. При всей своей декоративности все предметы сугубо утилитарны, удобны в пользовании, конструктивны; они легки и мобильны, подчас миниатюрны и хрупки.
Мастер стремится к логической завершенности предмета, единству отдельных его элементов. Декор в его изделиях не является самодовлеющим: он подчиняется общему замыслу, логически связан с формой предмета, выявляет конструктивные членения и подчеркивает форму отдельных деталей. Ценя текстуру и цвет природного материала, Зиновьев, как правило, оставляет дерево в своем первозданном виде, лишь иногда слегка тонируя его.
С особым блеском талант художника проявился в создании орнаментов. Зиновьев с неподражаемым мастерством соединял в единое целое стилизованные изображения реальных животных и птиц, покрывая их тела геометрическими узорами - квадратами, розетками, кругами. Их очертания округлы и словно размыты.
Эта «неправильность» придает композициям удивительное ощущение мягкости и какой-то древности: словно многие столетия стерли четкость изображения. Критик Сергей Маковский заметил, что орнаменты Зиновьева «пожалуй, еще грубее малютинских». «Они "примитивны" до того последнего предела, какого не достигали наиболее смелые стилизаторы... Художник лепит фантастические подобия жизни, исходя из самых зачаточных форм, из простейших фигур (неправильный кружок, треугольник, крест), стараясь несколькими чертами, двумя-тремя выпуклостями в дереве передать схему цветка, птицы, зверя. И ему кажется, что чем грубее и небрежнее схема, тем лучше, тем "народнее".
Однако новые подходы к проектированию талашкипской мебели проявились у Зиновьева не сразу. В первых работах было еще очень сильно влияние Малютина. «Все эти деревянные шкапики, полочки, рамы, блюдца и т. д. представляют из себя в лучшем случае удачные опыты "теремной роскоши" по малютин-ским образцам, но трудно найти им место в современном жилье... Но позднейшие произведения Зиновьева, по крайней мере, некоторые их них, ясно обнаруживают новое понимание художественно-промышленного творчества. Формы их не подражают слепо крестьянскому кустарничеству; они уже в значительной степени - современные, наши формы, гармонирующие с двадцатым веком; и вместе с тем орнамент, обивка, иные случайности линий, мелочи на первый взгляд едва заметные, словом, все, что дает обстановочному предмету его физиономию, - национально, близко народному чутью красоты. <...>
Все это результат поворота к обдуманной культурности в производстве Талашкино".
С 1905 года Зиновьев начал декорировать мебель многофигурными композициями на исторические темы. Изображения были им предельно стилизованы, утрированные изогнутые тела с длинными руками и маленькими головками превращали персонажей исторических сюжетов в странных фантастических существ. Для усиления декоративного эффекта мастер вводил отделочные материалы - старинные монеты, разноцветные морские камешки, бусы, жемчуг и гвозди с чеканными головками, чеканную и гравированную медь и эмалевые рисунки по меди.
Украшенные под старину столешницы из камня можно увидеть музеях Москвы и Петербурга.
